"Письма к Элизе..." автор и художник Анастасия Волховская и Яна Фефелова.
«Письма к Элизе» - художественное произведение в прозе, затрагивающее темы самопознания и самопринятия, преодоления страха перед старостью и смертью, привязанности к тем, кого мы любим, одиночества, свободы выбора.
Главная героиня книги - молодая девушка Элиза - получает письма, автор которых ей неизвестен, но знает очень много о ней. Это не любовные письма, но они полны любви. Через них она пытается совершить самое главное путешествие в жизни каждого человека - прийти домой: к Богу, к любви, к себе самой. Только в конце пути Элиза поймет, кто является загадочным автором писем.
Как пишутся и рисуются сказки:
Между остроконечным Днепропетровском и всхлипывающим Амстердамом жили две кудесницы – Анастасия Волховская и Яна Фефелова. Одна плела кружева из слов, другая рисовала сны. Как и положено в сказках, они бежали за белым кроликом, сражались с ветряными мельницами и любили каждая свою розу. Но рано или поздно все важные встречи случаются, а мечтающие находят друг друга. Так, из кружев и снов родились «Письма к Элизе» - еще одна сказка о любви. Снова о любви? – спросите вы. Непременно! Потому что когда кролики пойманы, мельницы побеждены, а все розы засохли от гордыни, остается самое главное – научиться любить себя...
Элиза,
Я назначаю тебе свидания в самых волшебных городах. В них твое лицо будет озарено светом, оно будет в точности моим до самого последнего штриха. Ты будешь бежать ко мне навстречу в развевающемся платье по аллеям мозаичной Барселоны с ее вертящейся архитектурой, уличными артистами, розово-синими картинами Пикассо и запахом моря...
Элиза,
Ангелы приходят к тем, кто в них верит. Они так же реальны, как любовь. У них нет крыльев и прозрачных тел. Они здесь, чтобы обнимать нас. Бывало ли так, Элиза, что в день, когда особенно дождливо, и в горле стоит ком величиною во все человеческие страдания, когда хочется ехать далеко-далеко в пустом поезде, оставив позади всех и всё, когда вокруг толкают, и сапоги промокли насквозь, ты вдруг замечала чей-то взгляд, направленный на тебя сквозь серые пальто прохожих? Этот взгляд вырывал из толпы и укутывал тебя, за секунду он был способен рассказать так много. И пусть потом он исчезал в толпе, и все вокруг с таким же надрывом спешили куда-то, ты была другой – преображенной и чистой. Ангелы живут в глазах, там им легче всего. Среди миллионов таких непохожих взглядов трудно отыскать своего ангела, но ведь и любовь найти совсем непросто. Помни, что твой ангел всегда рядом, что он смотрит на тебя глазами детей, не знающих печали, глазами стариков, которые через печаль познали мудрость, глазами любящих тебя людей. А еще, Элиза, знай, что и в твоих глазах тоже живет ангел, и кто-то ищет и ждет его. Поэтому не забывай отрывать взгляд от разъеденного лужами асфальта и всматриваться.
Элиза,
Между нами литры акварели, акрила, масла, миллионы холстов, кисти, старинные рамы. Они одновременно разделяют и сближают нас с тобой. Каждый раз, когда ты посещаешь музеи, ты входишь в мой дом, это я смотрю на тебя отовсюду, мелькаю между блуждающими посетителями, толкаюсь в проходах. И мне кажется, что ты всегда права, когда улыбаешься кувшинкам, тогда мы сближаемся, понастоящему сростаемся пальцами так, что не отличишь. Тогда каждая картина становится зеркалом, волшебным отражением тебя в роскошных платьях, с зонтиком, танцующей, смеющейся, среди маков...
Элиза,
Сегодня ты мне вспомнилась в ситцевом сарафане, что стал приютом для летних дней и бабочек. Ты стоишь неподвижно, чтобы не рассыпать пыльцу с хрупких крыльев. Бабочки раскачиваются на ситцевых цветах, и так хочется застыть в этом моменте, раствориться в нем целиком, как будто никогда уже не будет такого волнительного оцепенения в природе. Эти бабочки были посланы мною. Они летели к тебе сквозь шепот моих заклинаний, мимо сотен таких же как ты застывших в смятении и восторге. К тебе одной они несли радостную песнь цветения...
Элиза,
Разве ты забыла, что зеркала врут? Они врут, все без исключения, даже те, что были сделаны с любовью, даже те, которым ты пытаешься улыбаться. Зачем же ты стоишь перед ними? К чему затягиваешь себя в корсеты чужих предрассудков? Уж если и отражаться, то в горных реках, вертящихся снежинках и сосульках, нависших за окном, глазах детей со зрачками в поллица. Уж если и смотреться, то в себя. Там на глубине в миллионы жизней вся красота, которой не нужны притворные отражения. Она там и она твоя, вся твоя, без остатка. Ты – колодец, Элиза, на дне которого вся безусловность. Загляни в него, упади, лети, ничего не бойся, там только любовь...
Элиза,
Зачем ты плачешь так, словно хочешь разжалобить звёзды? Их слёзы всё равно не достигнут тебя. Ты увидишь лишь холодный свет, посланный ими сквозь столетия. Сквозь свои слёзы чужих не рассмотришь. Я прошу тебя, перестань. Мне кажется, что будь я камнем, мне бы и тогда не перенести этих беззвучных слёз, что ты роняешь из открытых глаз. А когда порой я всё же слышу стоны, поселившиеся в твоем плаче, обосновавшиеся в твоем голосе после стольких зим, я схожу с ума от бессилия просто признаться тебе во всем. Вот и сейчас ты стоишь, смывая с себя горечь слов и обломки обещаний. Вода омывает твое тело, но она не в силах принести облегчения. Слезы текут по твоим щекам, оставляя соленые разводы на моем сердце. А вместе с ними стекают по твоим щекам и краям ванны все те строки, что были написаны мною тебе...
***
- Я приходила в кафе каждый день, но тебя там никогда не было.
- Все эти дни я ждал тебя на этом перекрестке.
- Почему?
- Ты должна была проделать это расстояние сама.
- Наказание за упущенную возможность?
- Жизнь слишком проста, чтобы изощряться в наказаниях.
- Тогда что же?
- Ты должна была поверить, поверить настойчиво, чтобы красная краска не смывалась с пальцев, чтобы ты знала, что ты сама писала все эти письма, что в них не было ничего нового, а только лишь забытое, что не хотело забываться. Ты писала их бессоными ночами, бросала в почтовый ящик, только для того, чтобы раскрыть их на следующий день и приблизиться ко мне, к жизни, к себе самой.
Посмотри, на тебе платье цвета фиалок. И хотя оно противоречит таящим на нем снежинкам, в нем простота, честность и легкость, в нем жизнь, в нем самая главная встреча, в нем Бог, в нем ты, Элиза.
Мы стояли неподвижно. Мимо торопились, бежали, спотыкались, опаздывали. Я врослась фиалковым платьем в твидовое пальто и долго целовала его пальцы, потому что не существует лучшего признания в любви, потому что от губ к ладони целое путешествие домой, вся долгожданность и любое свершение.
